Японский сад от KENZO

Изображение: img.freepik.com

Изображение: img.freepik.com

Изображение: img.freepik.com

Изображение: img.freepik.com

Изображение: img.freepik.com

Изображение: img.freepik.com

Изображение: img.freepik.com

Когда известная компания имени японского кудесника Кензо предлагает модным джентльменам надеть юбки поверх широких штанов, на ноги сланцы, а на голову маленькую шляпу, напоминающую те, которые носили советские служащие в 70-е годы, никто уже не удивляется. Напротив, денди принимают любое новое предложение от KENZO. Но это сейчас, когда у марки есть своя история. Да, времена, когда маленький японец из провинциальной семьи мечтал покорить мир, а домашние презрительно смотрели на странного юношу, остались в прошлом. Вопреки родительской воле он покинул острова и отправился в долгое путешествие вокруг материка — в центр высокой моды. Шесть недель изнурительного морского пути — и Кензо увидел Париж. А затем победил его.

«Я вижу алые, раскаленные цвета — и словно отдаюсь власти этого жара. Так я придумываю свои вещи», — признаётся мастер. Цветовая палитра KENZO сама по себе напоминает цветущий сад: лимонный пиджак, бирюзовая рубашка и лиловые брюки, красочный галстук… Гравюра «Весна в Японии», не правда ли?

Именно поэтому нет ничего удивительного в том, что сад, спроектированный этим модельером неподалёку от Бастилии, столь же необыкновенен, как и его творения из мира высокой моды.

Кензо мечтал о японском саду во Франции. Подавался простой план: несколько садовников и месяцы работы. Но, как и раньше, всё шло непросто.

Район возле Бастилии до сих пор неповторим в жизни Парижа. Несмотря на то что напоминаний о времени санкюлотов больше нет, социальная структура окрестностей по-прежнему интересна. Сейчас это район богемы из-за того, что аренда студийных помещений здесь дешевле, чем в престижном центре города. Именно здесь Кензо решил создать свой сад. Для ландшафтных экспериментов мировой модельер выбрал заброшенную фабрику с большой территорией. Там достаточно места для сада. Но препоны самого разного рода не замедлили появиться.

Кензо тщательно спланировал сад: «Такая изысканность и естественность японского сада кроется в том, что сразу не бросается в глаза».
Наследник восточной культуры не ожидал, что правило предков, усвоенное им на родине, приобретет новый смысл в Галлии.
Сакура, обязательный элемент японского сада, никак не хотела расти. Многократные попытки садовника Иваки, мастера своего дела и земляка Кензо, были тщетны. То же самое происходило с посадками бамбука, который каждый раз вымерзал зимой.
Хозяин мечтал видеть в саду и японский клен: «Ведь это совсем не то, что европейский!» — упрямо повторял он, пока созданная им красота оставалась только мечтой.

Кензо был близок к безумию, как вспоминает своё тогдашнее состояние. Сейчас то, что делает японский сад неповторимо чудесным, осталось за кадром, приобрело характер истории. Как и положено в сказке, финал уходит в философскую перспективу. Истина в японской культуре раскрывается исключительно в категориях прекрасного. Теперь хозяину сада есть чем гордиться. Клен, невзирая на «эмигрантское» происхождение, по осени победно рдеет в саду пронзительно-алым цветом и, как сказали бы японцы, «печально роняет свой огонь в прозрачную задумчивую воду». Когда смолкает шум города, внимательный слух различает шепот ветра в бамбуковых зарослях. Пристальный слушатель убедится, что он шепчет по-японски.