Японский сад от KENZO

Когда компания имени японского кудесника Кензо предлагает модным джентльменам надеть юбки поверх широких штанов, на ноги сланцы, а на голову маленькую шляпу, напоминающую те, что скромные советские служащие носили в 70-е годы, никто уже не удивляется. Напротив, денди легко принимают на веру любой новый тренд от KENZO. Но это теперь, когда у марки уже есть своя история. Да, времена, когда маленький японец из провинциальной семьи мечтал покорить мир, а домашние презрительно косились на странного юношу, остались в прошлом. Вопреки родительской воле он покинул острова и пустился в долгое путешествие вокруг материка — в центр высокой моды. Шесть недель изнурительного морского пути — и Кензо увидел Париж. А затем и победил его.
«Я вижу огненные, раскаленные цвета — и словно отдаюсь во власть этого жара. Так я создаю свои вещи,» — признается мастер. Цветовая палитра KENZO сама по себе напоминает цветущий сад. Лимонный пиджак, бирюзовая рубашка и лиловые брюки, расписной галстук… Гравюра «Весна в Японии», не правда ли?

Следовательно, не удивительно, что сад, созданный кутюрье неподалёку от Бастилии, столь же необычен, как и его творения в мире моды.
Кензо желал иметь японский сад во Франции. Подавалось это лёгким делом: пару умелых садовников и несколько месяцев усилий. Но, словно в юношестве, всё у него получалось непросто.

Территория рядом с Бастилией и сейчас особенна в жизни Парижа. Хотя о времени санкюлотов ничего уже не напоминает, состав жильцов по-прежнему интересен. Сейчас это район богемы (просто потому, что аренда студий здесь дешевле, чем в престижном центре). Именно здесь Кензо решил создать свой сад. Для ландшафтных экспериментов именитый модельер выбрал заброшенную фабрику с большой площадью. Здесь достаточно места для сада. Но препятствия самого разного рода не заставили себя ждать.
Кензо спланировал всё правильно: «То, что делает японский сад незамысловатым и естественным, — это то, что не видно на первый взгляд».
Наследник тонкой восточной культуры не предполагал, что правило предков, которое он хорошо усвоил на родине, приобретет совершенно иной смысл на галльской земле. Нежнейшая сакура, непременный житель японского сада, никак не собиралась приживаться. Многажды повторяемые усилия садовника — мастера своего дела и к тому же земляка господина Иваки, — ни к чему не приводили. Та же неудача с пугающей стабильностью случалась и с посадками бамбука, который зимой в очередной раз вымерзал. А потомку самураев, обладающему твердой волей, непременно хотелось видеть в саду еще и японский клен. «Ведь это совсем не то, что европейский!» — с упрямым отчаянием твердил хозяин пока не существующей красоты, которую он так ясно видел в своих мечтах.
Кензо вспоминает свое тогдашнее состояние и говорит, что был близок к помешательству. Сейчас то, что делает японский сад неповторимо чудесным, осталось за кадром и стало историей. Финал, как и положено в сказке, уходит в философскую перспективу. В японской культуре истина раскрывается исключительно в категориях прекрасного. Теперь хозяину сада есть чем гордиться. Клен, невзирая на «эмигрантское» происхождение, по осени победно рдеет в саду пронзительно-алым цветом и, как сказали бы японцы, «печально роняет свой огонь в прозрачную задумчивую воду». Когда смолкает шум города, внимательный слух различает шепот ветра в бамбуковых зарослях. Пристальное вслушивание позволяет убедиться, что шепчет он по-японски.